Поэт Александр Меркушев
Долгий полет к тебе
Оглавление:
Пролог
Шел 2056-й. Зимним холодным днем 68-летний старик пытался надеть свой старый потертый костюм. Сколько видел этот кусок ткани… большие сцены, главную площадь города, объятия последней любви, похороны близких. Старик называл его униформой – с одной стороны, потому что долгое время выступал в нем, с другой – потому что эта нестареющая классика подходила на все случаи жизни. Подпрыгнув на кресле-каталке, он умелым жестом натянул брюки. С того самого инсульта прошло достаточно времени, чтобы в совершенстве отточить этот навык. Инсульт… почти сорок лет назад… любовь… последняя любовь его жизни. Дряблое лицо расплылось в улыбке, а морщинки вокруг глаз превратили их в два седых солнца: тусклых, усталых, но все еще светящихся. Одна мысль о ней заставляла его на мгновение оказаться там, в далеком 2016 году, в марте месяце… 7 марта… этот день он бережно хранил в памяти вот уже 40 лет. На правом борту коляски красовалась синяя звездочка. «Мой звездолет» — так называл он это жуткое произведение инженерной мысли, и если бы вы спросили – откуда столь романтичное название – он бы с сарказмом ответил, что окрестил свой трон так после третьей попытки съехать с пандуса без посторонней помощи. Тогда из близлежащих кустов многие прохожие могли слышать весьма изысканные выражения, вроде «сучьи Белка со Стрелкой!», «Долбанный космодром действительности!» и прочие эпитеты. Старый писатель мог поразить изысканностью даже в сквернословии.
Причиной его инсульта стала несчастная любовь… как банально… Банально? Нет… их историю таковой точно не назовешь… Тайная любовь, ставшая явью на два дня. Даже ласкательные эпитеты приобрели странную человеческому уху форму. Вот вам бы пришло в голову любимую женщину «машинкой» обозвать? И ведь это совсем не издевка, не оскорбление…
Сегодня старый друг – костюм был надет по мрачному поводу – суд должен был огласить решение относительно его дееспособности. Проще говоря, приговор суда помогал ему решить очень важный вопрос: загнется он в своей постели или в казенной.
Когда помощница везла его по коридору – звук каблуков пронзил старческий разум. Это была она… весь его мир схлопнулся в один образ, в одно желание вскочить с коляски и кинуться обнимать ее, целовать, вдыхать ее аромат, который все эти годы оставался неизменным. Впрочем, с тех пор как она вышла замуж за того, кто был лучше во всех отношениях – он даже дружеские объятия позволял себе редко. Кроме того, по его мнению, было не хорошо заставить ее нагибаться к креслу, да и это подчеркивало нынешнее мрачное положение дел. За всю жизнь он так и не отучился чувствовать себя инвалидом.
-Ты восхитительно выглядишь,- улыбнулся он.
-Я до сих пор не могу понять, почему ты отказался от вечной молодости! Тогда, тридцать пять лет назад… всем ведь бесплатно предлагали! А ты уперся…- в ее голосе слышалась горечь.
-Без смерти жизнь не имеет смысла… только смерть, в конечном счете, придает хоть какую-то ценность принятым решениям. Смерть – это черта при счете в столбик. Убери черту,- он повел рукой,- и результат сольется с исходными данными. Получится бессмысленный набор чисел.
-Может ты и прав,- задумчиво проговорила она,- но столько шансов… ты упустил столько неплохих девчонок…
-Мне нужна лучшая, но ей не нужен я…
-Не говори так… Прости…
-Я никогда не умел на тебя обижаться.
-Но сколько было правда хороших вариантов! Жозефина… Генриетта…
-Хренобелла…
-Ты невыносим!
-Однажды тебе удалось меня вынести… или ты забыла?- усмехнулся он.
Она улыбнулась, словно вспомнив что-то доброе.
-В зал суда приглашаются…- прервал их разговор судебный пристав.
Молодая судья… молодая ли? После той программы вечной молодости любая старая кошелка могла выглядеть юной гетерой. «Вслух такое не брякни,- мысленно сказал он себе,- штраф за неуважение к суду вряд ли составит меньше половины пенсии».
-Именем Российской Федерации! Руководствуясь статьями…- начала чеканить судья железным тоном
-Давай уже приговор,- устало вздохнул он.
-Это постановление,- возразила судья. Кажется, перед ним и впрямь была неопытная девочка, а не грымза маскировавшаяся под нее.
-Да без разницы,- отмахнулся он.
-Вы признаны недееспособным и будете помещены в специальное учреждение.
-Не приговор?- усмехнулся он.
-При этом, суд предлагает вам альтернативу.
-Ваша нечисть, простите великодушно, но чистить сортиры на благо общества нереально в моем состоянии. Даже, несмотря на мою искреннюю и глубокую любовь к дерьму отечественного производства, переросшую в жгучее патриотическое чувство (или это печень опять дурит,- буркнул он себе под нос, но так, что все услышали).
-Вы успокоитесь сами или нам стоит прибегнуть к медицинской помощи?- уточнила судья.
-Молчу-молчу,- поднял он руки в жесте поражения.
-Вам предлагается принять участие в исследовании возможностей человеческого мозга. Наши ученые, академики Звездунов и Корабелкин изобрели уникальный интерфейс, позволяющий вывести разум человека в космическое пространство. Нужны добровольцы, которые…
-Подопытные кролики… а что я за это получу?
-Вы будете жить в сверхтехнологичном комплексе, питаться лучшей и полезной пищей… по сравнению с обычным домом престарелых – это рай.
Он глянул на свою любимую Машинку, и прочитал в ее глазах: «Да. Я приду к тебе».
-Хорошо. Только надеюсь после прибора звезданутого Корабелкина мне не придется откручивать башку, чтобы пройти через металлоискатель?
-Вы будете помещены в исследовательский комплекс сегодня же.
Глава 1. Дом, новый дом…
Сразу после суда к старику с поблекшими глазами подошла, или корректнее сказать, подъехала Машинка.
-Прости, что до этого дошло…- виновато проговорила она.
-Ты не виновата.
-Виновата. Только я одна во всем виновата!
-В чем?
-Во всем.
-Вот это всегда вводило меня в глубокий ступор: я так и не выработал тактики ответов на подобные бескомпромиссные заявления.
-И не надо. Я буду приходить к тебе каждую неделю. Помнишь? Как тогда… сорок лет назад…
-А, это, когда я ковбойствовал?
-Разве ковбои стреляли из Беретты или Кольта?- усмехнулась она.
-Поддела-поддела,- усмехнулся он, пригладив седину, покрывавшую затылок,- но ты не сможешь… у тебя же муж… работа…
-Я постараюсь!
-Пусть адрес моего жительства меняется, но мои слова в силе.
-Какие именно?
-Ты намекаешь, что я – болтун?- рассмеялся он,- про дверь… про то, что моя дверь всегда открыта для тебя.
-Я приду…
-Я буду ждать тебя так же, как ждал каждой встречи все эти сорок лет.
-Кошмар…
-Ну, это тебе надо спасибо сказать за очередную вредную привычку.
-Верь мне,- она сильно сжала его руку в своей,- я приду.
-Договорились?- спросил он тем же тоном, что тогда, сорок лет назад. Этот странный тон, в котором с одной стороны читалась робость загнанного волчонка, что уже никому не верит, а с другой – удивительная настойчивость. Именно из-за этого сочетания не сочетаемого она часто не могла ему отказать.
-Договорились,- уверенно сказала она.
Она наклонилась и поцеловала его в лоб. От чувства родственности и теплоты он прикрыл усталые глаза. «Я приду»,- прошептала она и горячее дыхание согрело его ухо. Эта теплота чувством родственности пробежала по всем телу, добравшись до самых отдаленных и потаенных уголков души.
Вскоре их разговор прервали, сказав, что машина для перевозки подана. Вещи с собой взять не разрешили, заверив вкрадчивым тоном, что там есть все необходимое.
Ехали долго, почти через весь город. Он не смотрел в окно, все его мысли были сконцентрированы на ней, как, впрочем, и всегда. Он старался запомнить каждый жест, каждое прикосновение, взгляд… стук каблучков, улыбку, глаза… все это он пропускал в самые потаенные уголки души, чтобы эти воспоминания заняли свое место на полочках его сердца.
Когда дверь служебной машины открылась – перед его глазами выросло гигантское белое здание, сотни, тысячи окон. Теперь он понимал, что чувствует муравей, глядя на муравейник… старые образы… слишком несовременно. Любой современный читатель смеялся бы, ведь нынче модно все сравнивать с последними гаджетами, а тут… природа…
В просторном светлом холле располагалась регистратура. Сонная муха в очках и белом халате физиономией наворачивала круги возле стакана с ручками и карандашами. Завидев посетителя, она вытянулась по стойке «смирно», и теперь из полудохлой мухи превратилась в эдакий аналог истребителя.
-Приветствую вас в нашем исследовательском центре! Чем я могу вам помочь?
-Не сможете… вряд ли у вас под стойкой обрез спрятан.
-О, вы склонны шутить,- она расплылась в приторной улыбке, словно пытаясь показать все свои зубы разом.
-Это новый пациент,- проговорил госслужащий из службы опеки.
-Точнее подопытный кролик,- поправил он, за что тут же словил гневный взгляд. Впрочем, его такими вещами с детства не пронять было.
-Поднимайтесь на восемнадцатый этаж в кабинет триста шестнадцатый, там вас встретит Аша, которая и станет вашим наблюдателем.
-Наблюдатель Аша — какая прелесть…
-Вы чем-то недовольны?
-Имманентным мирком в сравнении с потенциалом личности к постижению трансцендентного.
Лицо мухи искривилось. Она задумалась. Решив, что он несет маразматический бред, жестом указала на лифт.
-Вы не могли бы вести себя приличнее?- спросил его провожатый уже в лифте.
-Я – старый маразматик… мне все можно.
***
Добравшись до кабинета, он увидел своего наблюдателя. Теперь врачей называли так. Очередная гениальная реформа, додумались, что «врач» от слова «врать».
Высокая стройная женщина. На вид, лет тридцати с небольшим, но в наше время внешность стала обманчива, как никогда.
-Мы рады приветствовать вас в нашем исследовательском комплексе,- проговорила она,- я – наблюдатель Аша, теперь ваше состояние в моих руках.
Он не стал называть своего имени, поскольку для него самого оно стало пустым звуком. Имя нужно тому, кого будут звать. Звать его теперь могла только Машинка, а ей уже сорок лет было привычно «Коша», не пошлое — «котик», не грубое — «кошара», не ветеринарное — «кот», а именно «Коша». Понятно, что называть такое имя не было нужды, да и слышать его из чужих уст ему было бы больно, потому он решил не представляться.
-Благодарю за приветствие,- ответил он,- а слова насчет моей жизни можно расценивать как угрозу.
-Вас, наверное, много обижали, раз вы так на все реагируете,- с видом древней Пифии заявила врачиха,- не бойтесь,- смягчилась она.
-Я не испытывал страха уже много лет: бояться может тот, кому есть что терять, а я уже сорок лет назад потерял все, что мог.
-Я верю, что наши разработки дадут вам нечто удивительное. Осмотрите свою комнату, а позже, мы сможем обсудить тонкости предстоящего исследования.
-Благодарю и очень надеюсь, что участь собаки Павлова минует меня.
-Зачем же так мрачно? Будьте позитивнее!
Еще тогда, в далеком 2016-м, Коше после подобных выражений хотелось наброситься, но он всегда сдерживался. Дело в том, что люди, призывавшие к позитиву, пытались отнять у него самое дорогое – способность трезво размышлять. Ведь, в понимании Коши, позитивность сводилась к тому, чтобы не думать о плохом – то есть пропустить все уроки жизни, и предстать перед вечностью неучем. Впрочем, спорить об этом с наблюдателем у него просто не было сил, а заведомая бессмысленность этих споров убила остатки энтузиазма. Он ничего не ответил, лишь попросил показать его палату.
Вопреки его ожиданиям, это была вполне уютная комната, вся белая, без какого-либо разнообразия. Коша любил белый цвет, он напоминал ему о чистоте жизни, о его чистом и искреннем чувстве к Машинке. Даже мебель была белой. Просторная кровать, книжный шкаф, обеденный стол, журнальный столик.
-А где остальные?- спросил он
-Остальные?- удивилась Аша.
-Ну, не мне ж одному такие хоромы?
-Все комнаты у нас индивидуальные.
Осмотревшись, он присвистнул.
-Может, я и не в такой заднице, как думал изначально.
-Вам у нас понравится!- подхватила наблюдатель,- все сделано для удобства любого человека! Все управление техникой производится голосовыми командами!- она активно жестикулировала, пытаясь доказать, как тут все здорово.
Коша был метким и едким человеком порой он не специально цеплялся к словам, это получалось как-то само собой. Опустив большую часть бреда о комфорте, как залоге светлого будущего и доброй дружбы, он задал неудобный вопрос.
-Вы сказали, что все сделано для удобства любого человека?
-Да,- она еще не понимала, что попала в ловушку, хотя лицо уже выдавало некоторые подозрения, закравшиеся в душе.
-А немым тут как живется?
Она смутилась.
-Но вы же не немой.
-А я привык о других беспокоиться.
-Мы…- она старательно придумывала убедительную ложь,- мы уже разрабатываем сенсорные панели и синтезаторы голоса, и…
-Понятно,- он улыбнулся и кивнул. В этом жесте, в том, как он был подан, любой мог бы прочитать: «хватит вешать мне лапшу на уши».
-Полагаю, вам здесь будет удобно,- растерянно закончила она,- если вам что-то понадобится – просто скажите. Комната сама все сделает.
Он не ответил и наблюдатель ушла. Умные часы, умная одежда… теперь до умных комнат докатились. Проверим.
-Хочу повидла,- скомандовал он
-Команда «метла» выполняется,- отчеканил металлический голос, из открывшейся стены выехала метла и начала уборку.
-Метла? Вот, что за сука?!
Неожиданно метла убралась обратно.
-Тревога. Информирование о катастрофе «Засуха», оставайтесь на месте, сохраняйте спокойствие и ожидайте своего наблюдателя!
Из потолка выехали несколько опрыскивателей и начали поливать комнату. Коше многое хотелось сказать, но он опасался последствий. Он сидел, вжавшись в свой звездный трон.
Наблюдатель Аша с порога назвала какой-то код и все исчезло.
-Как вы?
Выпустив струйку воды изо рта, он мрачно ответил.
-Как кот в унитазе.
-Простите, мы подстроим систему.
Глава 2 Операция
Ночь он спал спокойно. С того времени, как Машинка окончательно выбрала другого – его совершенно перестала интересовать собственная жизнь. Ему было все равно жить или умирать, и как умирать. Ровно в 6:00 на пороге его комнаты появилась Аша.
-Вы уже проснулись?
-Очевидно,- спокойно ответил он.
-Я пришла рассказать вам об операции, которая назначена на 9 часов,- он сделал жест, призывая ее не останавливаться,- имплантат переноса разума в космос будет располагаться в лобной части. Сверхточным лазером, в течение четырех часов, мы будем осторожно вырезать необходимое отверстие в лобной части.
-Четыре часа?! Дайте мне перфоратор, и я управлюсь минут за пять.
-ИПРК соединится с вашей нервной системой и в любой момент позволит вам мысленно отправиться в глубины космоса. Он будет отслеживать частоту определенных импульсов мозга и для начала путешествия, вам достаточно будет просто захотеть отправиться в космос.
-Замечательно,- безразлично ответил он.
-Вас даже не интересует вопрос обезболивания?
-Простите, но последние сорок лет меня мало что интересует.
К 9:00 с немецкой точностью его привезли в оперблок. Раздев до гола, уложили на металлический стол. Почему они всегда раздевают? Вроде ж башку пилить должны, а не задницу. Извращенцы. В комнату хлынул белый дым. Вспомнив о детстве в деревеньке под Псковом, о бане, которую он строил с дедом, Коша уснул.
Первым, что он почувствовал, была сильная головная боль. Жуткая, раздирающая. Он поморщился. Кричать от боли он не умел с детства.
-Что вы чувствуете?- участливым тоном спросила Аша.
-Будто мне в черепушку кипятильник сунули. Или это… я башкой в микроволновке оказался. Учитывая наличие извилин, из мозгов вполне себе неплохие чипсы получиться могут.
Проведя ряд стандартных неврологических тестов, Аша вышла, пожелав ему доброго дня. Подъехав к зеркалу, он увидел странный глазок посередине лба. «Третий глаз. Здорово. Теперь я еще и буддистом стал». Он был рад, что остался один, ведь теперь всеми его мыслями вновь могла овладеть она.
Глава 3 Полеты
Подходило время обеда. Подумав, он решил, что лететь лучше на голодный желудок. В его разуме вспыхнула коварная идея – если теперь для него доступен весь космос, то, наверняка, он сможет мыслями перенестись к своей любимой. Впрочем, мало вероятно… это ж вторжение в частную жизнь… выругавшись, он решил просто попробовать полетать. Подумав о космосе, вспомнив «Звездный путь», он закрыл глаза.
Тишина и темнота. Он плывет в невесомости, не чувствуя своего тела. Яркий белый свет. Он в кресле. На этот раз, не в инвалидном, а в кресле пилота. «Мой звездолет» — усмехнулся он. Сотни планет… астероиды. Вот проносится метеор. Ах, эта скорость… эта стремительность… метеор напомнил ему о ней, она была также стремительна на пути к своим целям… Пояс Ориона, млечный путь… и всюду ее образ. Вот она примеряет пояс Ориона, она ведь так любила пояса. Он помнил один очень красивый, черный, который имел причудливую металлическую застежку и чем-то напоминал пояс чемпиона. А вот она танцует на млечном пути… «не поскользнись» — смеется он,- «Это же молоко».
Астероид. Удар. Вспышка. Влага. Что-то течет по лицу.
Он очнулся на полу, носом шла кровь. Наблюдатель вбежала в комнату. Усадив его в кресло, она начала вытирать кровь влажной стерильной салфеткой.
-Что же вы?
-Я летал.
-Что?! Без меня?!
-Простите, но у меня давно есть компания получше.
-Это безрассудство! В ваши-то годы такая безответственность!
-Вы, конечно, можете и дальше корчить из себя злую училку или обиженную школьницу… Я ж не знаю ваших тайных фантазий.
-Вы невыносимы!
-Просто не всем это дано. По-моему, куда интереснее поговорить о результатах.
Она умолкла, и он рассказал ей все.
-Немыслимо! Наш прибор работает!
-Вы поражены тем, что Звездунов и Корабелкин оказались не братьями с фамилией Отморозкин?
-Следующий полет вы совершите под моим контролем!- в ее голосе звучала настойчивость.
-Полетели?
-Сейчас?! Вы же… это может кончиться перегрузкой!
-Я с детства был бунтарем. Подумайте о том, что мне не нужно ваше разрешение на вылет.
Она пожевала губами.
-Хорошо. Но выполняйте инструкции!
-Я хочу увидеть, как зарождается северное сияние.
Он вновь отдал команду своему прибору и поплыл в невесомости. Развернув свой звездолет, стены которого были увешаны ее фотографиями, он направился к земле. Войдя в верхние слои атмосферы, он остановился. Солнечный ветер заставлял плазменные частицы сталкиваться с верхними слоями атмосферы. Они вспыхивали, как бесконечное множество светлячков, начинали свой потрясающий танец… кружились… так быстро… им овладело потрясающее чувство прекрасного, он решил, что обязательно расскажет об этом Машинке, когда та придет. А вдруг не сможет? Вдруг ее муж будет против? Вдруг… Голова закружилась, свет давил на глаза, виски стучали. Приборная доска звездолета беспорядочно мигала индикаторами. Жар… как в аду… он будто горел.
Выпав из кресла, он старался подавить позывы и все же его начало тошнить. Поскольку он не ел – это была просто слизь. Он зажимал рот, памятуя о присутствии наблюдателя. С детства даже в самом худшем состоянии, он пытался сохранить более-менее достойный вид. Аша подскочила к нему и пыталась что-то сделать, успокоить.
***
В кабинет наблюдателя Аши вошла девушка.
-Почему меня не пускают к другу?- с порога спросила она.
-Номер палаты?
Девушка назвала номер.
-Присядьте,- предложила наблюдатель.
-Я тороплюсь.
-Тогда приходите через несколько дней.
-Что-то случилось?
-Исследование идет несколько не так, как мы думали. Сейчас мы проводим обследования и любые эмоциональные всплески могут повлиять на результаты, потому я не могу пустить вас к нему.
-Ему плохо?
Аша отвела глаза.
-Отвечайте!- Машинка стукнула кулачком по столу.
-Да, его самочувствие явно не из лучших. Но говорить о причинах я не могу пока мы не получим результаты обследований. Прошу вас успокоиться и придти через пару дней.
-Я приду завтра же!- хлопнув дверью, она ушла.
***
После целого дня обследований, снимков, тамограмм и прочих грамм он лежал в своей кровати. Результаты его не интересовали: он и сам все знал, он чувствовал. По его слову компьютер, прежде окативший его водой, украсил стены ее фотографиями. Так ему было спокойней засыпать. Он не мог жить без нее. Он часто разговаривал с ней в своих мыслях. Просил компьютер поставить вторую чашку чая, представляя, что чаевничает с ней. Уговаривал съесть конфету.
Неожиданно он вспомнил об одной научной книге, где говорилось о том, что в черной дыре время и пространство перестают существовать. А что, если это портал во времени? Что если он сможет вернуться в день их встречи и остаться в нем навечно? Это был бы Рай. Смерть давно перестала страшить его.
Он вновь летел в невесомости. Мимо сновали созвездия, метеоры, астероиды, кометы. Наконец, он увидел зияющий разрыв пространства. Величие и ужас охватили его. Черная дыра напомнила ему о Библейском сюжете сотворения мира. Может, эти дыры – это часть той первоматерии, того хаоса, из которого творческим актом любви Бог сотворил все? Он приблизился к черной дыре и она всосала его. Дикая боль. Звон в ушах. Холод. Темнота.
-Эй! Ээй!- слышал он над собой. Чувствовал, как чья-то рука трясет его,- ответьте! Эй!
Он слышал голос Аши. Он слышал её, но не видел…
***
Ровно в девять утра полная решимости Машинка вошла в кабинет наблюдателя.
-Сегодня вы пустите меня к нему!- нетерпящим возражений тоном проговорила она.
Наблюдатель тяжело вздохнула.
-Присядьте.
Оценив лицо Аши, Машинка поняла, что дело плохо. Внизу живота пробежал холодок, и ребра будто начали сжиматься.
-Он… он…. Умер? – ей стоило огромного труда произнести это слово в отношении Коши.
-Еще нет,- ответила наблюдатель.
-Еще?!- вскричала девушка.
-Мы получили результаты обследований,- Аша тяжело вздохнула.
-Да не тяните уже!
-У него… глиобластома.
-Что?!
-Его организм оказался слишком стар для таких экспериментов. Из-за этого развилась злокачественная опухоль головного мозга,- Машинка онемела,- по непонятным причинам всего за два дня наступила последняя стадия.
Сознание девушки поплыло. Аша дала ей нашатырь и та, кое-как пришла в себя.
-Сколько ему осталось?
-Учитывая скорость разрастания…
-Да не тяните! Пять лет? Десять?
Наблюдатель покачала головой
-Год?
Вновь тяжелый вздох.
-Несколько дней. Может и меньше.
Чувства Машинки невозможно было описать.
-Я немедленно хочу увидеть его!
-Вы можете увидеть его, но он не сможет ответить тем же. Опухоль повредила глазные нервы. Он ослеп.
***
Она вошла в палату. Коша сидел в своем звездолете, сцепив руки. Пустой взгляд смотрел будто бы сквозь нее. Она подошла и провела рукой по его щеке.
-Ты пришла…- его старческое лицо вспыхнуло как солнце.
-Ну, я же обещала… Постой. Ты видишь меня?
-У тебя на указательном пальце правой руки кожа чуть грубее, чем на всех остальных. Я помню это. А вот туфли ты надела другие – я не узнал их звук.
Она едва не расплакалась. Никто не был к ней так внимателен.
-Ты… попьешь со мной чаю?- вновь этот тон. Тон, которому невозможно отказать.
-Разумеется,- проговорила она.
Долгое время они вспоминали прошлое, как он, пьяный общался с кошкой в «Золотой пуле», как она впервые поцеловала его… палата, будто наполнилась светом молодости.
-Подари мне одну ночь…
Последняя просьба умирающего старика повергла ее в шок. Она понимала, что не должна отказать умирающему, но муж… да и… это так неправильно. Она что, должна изменить мужу ради последней воли?
-Я… прости, я не могу…
-Я понимаю, внуки, муж…- тяжело вздохнул он.
-Я не могу изменить ему.
-Что?!- лицо Коши вытянулось так, будто пожевав конопли, он решил запить это дело валерьянкой,- ты о чем думаешь? Мне шестьдесят восемь… я хотел… поужинать с тобой… только поужинать.- Он выглядел столь потерянным и расстроенным, что она тотчас бросилась ему на шею. Стала просить прощения и согласилась.
Глава 4 Последняя ночь
Наблюдатель Аша не препятствовала их идее. За время пребывания в НИИ, Коша умудрился заразить ее своим бунтарством, непокорностью. В этом хрупком увядающем старике чувствовалась удивительная и необъяснимая сила. Однажды он сказал ей, что верит в Бога, в Того, который сказал «Сила Моя созидается в немощи» и Аша чувствовала эту силу. Сама она не слишком верила, для ученого это дурной тон. Но наука не могла объяснить ей происхождение немыслимой силы разбитого недугами старика.
В 11 вечера она пропустила Машинку и дала ей ключ от палаты.
-Я запрограммировала компьютер, чтобы он ни в чем вам не отказывал. Сделайте его счастливым.
Машинка кивнула и вошла в комнату. Коша был одет в старый потрепанный костюм, гладко выбрит и причесан.
-Приветствую, дорогая,- он легко склонил голову и улыбнулся,- спасибо, что ты пришла…
-Ну, я же обещала,- она поняла, что он узнал ее по звуку каблуков, она специально надела те самые туфли. Конечно, в этом старье было неудобно ходить, но тут ситуация обязывала.
-Присаживайся,- жестом он указал на стол.
Сам он расположился напротив. Она налила вино, и он приложился к трубочке, которую она заботливо направила в его рот. Некоторое время они молчали, он слушал ее дыхание и ловил аромат. Ее удивило то, что в какой-то момент ей показалось, будто бы в кресле сидит тот 27-летний парень с пышным неаккуратным хвостом, кривоватой ухмылкой… это был настоящий он. Сорок лет и слой морщин не могли скрыть этого.
Потом он начал говорить, он читал ей по памяти все стихи, которые знал. С памятью у него уже тогда было не очень, но теперь она не решалась останавливать его и благодарно слушала все, как в первый раз. Какое-то время они беседовали стихами. Его неуклюжие экспромты, ее добрая критика… она думала, что эта ночь станет самой печальной в жизни, но он делал все, чтобы она смеялась. Это был удивительно живой человек. Совсем не такой, как утром. Позже она догадается, что он просто копил силы.
-У меня для тебя сюрприз.
-Ты опять про слонов гадящих бабочками?- засмеялась она, — с современными голограммами и такое устроить можно.
Он щелкнул пальцами и из плеера полился голос Синатры. «Strangers in the night».
-Ну, и вкусы…
-Тебе не нравится?
-Что ты! Очень нравится! Я удивляюсь, что компьютер не сдох от такого раритета, ИИ-то у него современный, а нынешняя музыка…
-Не будем о грустном,- согласился он.
-Хочешь потанцевать?- предложила она, вспомнив 2016-ый. Их 2016-ый.
-Я бы с радостью, но теперь у меня и с ногами хуже, и… я нихрена не вижу,..
-У нас все получится. Я поведу.
Она встала из-за стола и наклонилась к нему. Положив одну руку ему на плечо, другой она стала осторожно вращать колесо звездолета. Он обнял ее за талию, она прижалась щекой к его щеке.
-Ты пахнешь так же, как и тогда.
-Сумасшедший,- засмеялась она.
-Теперь все можно валить на возраст.
Они танцевали, и удивительно теплое чувство в груди разрасталось, заполняя все ее существо. Он так хотел ее поцеловать, но понимал, что теперь это невозможно. Она – чужая жена. Она почувствовала его желание и привилась к его губам. Он закрыл глаза. Именно она приучила его закрывать глаза во время поцелуев. Приучила за те два дня, что подарил им Бог.
После поцелуя она прижала его к себе и продолжала кружить… Сорвалась последняя нота. Сорвалась рука с ее талии. Она с ужасом посмотрела на него.
-Спасибо за все лучшее в моей жизни. Ты сделала меня счастливым,- прохрипел он и будто бы уснул.
Наблюдатели, крики, инструменты, все бегают, суетятся. Аша вытолкала ее из палаты и сказала, чтобы та приходила завтра. Она не хотела ехать домой, но понимала, что дергая врачей, сделает ему лишь хуже.
Эпилог
Закончив побыстрее работу, она спешила в НИИ со всех ног. Всячески отгоняла дурные мысли, но понимала, что времени у них осталось не просто мало… оно было почти исчерпано. Пройдя привычным путем, она оказалась у его комнаты-палаты. Кардиомонитор, призванный короткими сигналами извещать о жизнедеятельности, голосил вовсю. Щелчок и все стихло.
Медсестра вышла растерянной, она явно не ожидала увидеть посетительницу в столь неподходящий момент.
-Мне очень жаль,- тихо проговорила она.
-Но… этого… не… может…- девушка жадно хватала ртом воздух.
-Вам плохо…- медсестра переменилась в лице,- простите за, может быть, некорректный вопрос, вы, случайно, не машинка?
-Машинка,- кивнула девушка.
-Убираясь, я нашла на столе это,- она протянула девушке маленький бумажный звездолет, на борту которого красовалась надпись «Машинке». Коша знал оригами? «Убить журавликов» — вспомнила она его шутку… он…- девушке стало настолько плохо, что она просто не стала дальше думать, запретила себе, чтобы не спятить. Развернув листок, она прочитала.
«Сорок лет назад я сказал тебе, что нет других машинок.
Помнишь, как ты смутилась и спорила со мной? Мой разум достиг пределов космоса.
Я видел то, что не видели иные люди: планеты, звездные системы…. Я оставил след твоего каблучка на Поясе Ориона, и на млечном пути… представляешь… я… теперь я знаю, кто разлил молоко в космосе. Не плачь по мне. Я всегда любил и буду любить тебя. Теперь земная моя любовь стала вечной. И я попрошу Того, о ком не модно говорить в научном обществе дать нам иногда видеться, хоть в какой-то форме. Твой Коша» — последняя буква поплыла, видно писал он это в самом конце своего пути. Наверное, очнулся на какое-то время и потратил его, чтобы написать ей последнее письмо.
-Вы возьмете на себя похоронные хлопоты?- спросила медсестра,- больше у него никого нет.
-Конечно,- решительно кивнула девушка, едва сдерживаясь. Она лучше всех знала, какого погребения и где он бы хотел.
***
На старом Волковском кладбище стоял автомат для заказа памятников. Девушка несла в руках урну, укутав ее в шейный платок, который он так любил (Еще тогда, в 2016 он будто бы случайно спотыкался, чтобы уловить ее запах, исходивший от этого платка). Подойдя к автомату, она принялась указывать необходимые данные. Дошла до эпитафии. Немного помявшись, она написала: «Любимый Коша», подумав, что хотя бы сейчас она может сказать ему, что действительно любила его. Пусть любовь эта была не до конца понятна ей самой, но это была именно любовь. От мыслей ее оторвал неприятный звук и красная надпись «Ошибка! Недопустимое сочетание символов». Дальше красовалась надпись: «По информации интернетпедии, максимально похожее слово имеет следующие формы: «кот», «котик», «котенок», «кошка». Пожалуйста, выберите корректное слово или укажите иное».
Со злости она несколько раз пнула автомат и расплакалась. На шум из сторожки вышел мужчина лет сорока.
-Что ж вы творите, девушка?
Подойдя к автомату и прочитав об ошибке, он удивленно посмотрел на рыдавшую.
-Но, машина права… нет никакого «Коши»,- изумился он.
-Теперь…- всхлипывая говорила она,- нет, а раньше был… он один такой был… один Коша…
-Тише, тише… чч…- проговорил сторож,- тихо, милая… я понимаю все… ты… ты любила его?
-Да,- задохнулась она,- странно все было, но да… любила…
-Я сделаю могильный камень вручную, как в старые добрые времена.
-Правда?- на лице девушки появилась улыбка,- спасибо вам
***
Прошло сорок дней со дня его смерти. Вечером, она села у балкона и долго смотрела в окно, потягивая сладкое вино. Муж прекрасно знал, что лучше ее не трогать. Он не слишком умел утешать, а она не слишком любила, когда кто-то это делает, лишь на одном плече она позволяла себе расплакаться. Серое небо стало темным, появились первые звезды. Они становились все ярче, а потом будто задрожали, заметались по небу и выстроились в слова: «Иногда мне позволено зажигать для тебя звезды».
Голографический приемник щелкнул и заиграла их песня… «Strangers in the night Exchanging glances, Wondering in the night, What were the chances, We’d be sharing love, Before the night was through»… та самая под которую они танцевали в их ночь, в ночь, которую она подарила ему… Отставив бокал, она поднялась. Закрыла глаза и, обхватив воздух, стала танцевать.
-Я здесь…- тихо проговорил он, заняв свое место в танце,- теперь навечно.
Конечно, она не слышала этих слов, но отчего-то ей очень захотелось сказать «Я знаю», она ведь и правда знала…