Захлебываясь рифмой

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу,
Может кто-то, когда-то поставит свечу?
Мне, за голый мой нерв, на котором кричу,
И веселый манер, на котором шучу…

Владимир Высоцкий «Мне судьба»

Так уж сложилось, что я родился поэтом. А всем нам свойственно любое яркое впечатление облекать в образ. Когда человек испытывает сильное чувство он, либо хватается за бутылку, либо рыдает в уголке… поэту не чужды эти человеческие вещи, но он чаще всего хватается за ручку и бумагу, и выражает свои чувства не в улыбках или слезах, но в строчках и образах, ведь образ дает возможность сказать то, что невозможно выразить обычными словами, то, для чего их ничтожно мало. Однако любой поэт приходит к тому, что не может выразить простейшие чувства, слова порой скупы, они ничтожно малы перед внутренним состоянием поэта. Но он не теряет надежды и не оставляет попыток. Смерть матери была подобна ядерному взрыву, выжегшему все живое в моей душе, взорвавшему, и разорвавшему мой внутренний мир, все мое существо…

Я писал запоем, пытаясь постичь непостижимое, раскрыть все тайны смерти, заглянуть за раковую черту,. Порой образы сводили с ума, поражая своей нереальностью, запредельностью и в то же время простотой. Позже мне попала в руки книга Шарля Бодлера «Цветы Зла», в которой я нашел отклик и полное понимание. Я самочинно короновал себя, причислив к проклятым поэтам. ПрОклятыми называют поэтов, которые пишут на темы, чуждые обычным людям, пугающие их: смерть, тоска, боль, хаос и небытие, жажда забвения и кончины. В этих темах мы порой созвучны с Бодлером, хотя я, безусловно, не смею поставить себя в один ряд с Гением.